ПОМИНАЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Если в мире есть жизнь,
неизбежна за нею смерть.
Даже ранний конец
не безвременен никогда.
Я под вечер вчера
был ещё со всеми людьми,
А сегодня к утру
в списке душ уже неживых.
И рассеялся дух
и куда же, куда ушёл?
Оболочке сухой
дали место в древе пустом...
И моя сыновья,
по отцу тоскуя, кричат,
Дорогие друзья
гроб мой держат и слезы льют.
Ни удач, ни потерь
я не стану отныне знать,
И где правда, где ложь,
как теперь смогу ощутить?
Через тысячу лет,
через десять тысяч годов
Память чья сохранит
нашу славу и наш позор?
Но досадно мне то,
что, пока я на свете жил,
Вволю выпить вина
так ни разу и не пришлось!
***
В СЕДЬМОЙ МЕСЯЦ ГОДА СИНЬЧОУ,
ВОЗВРАЩАЯСЬ ПОСЛЕ ОТПУСКА В
ЦЗЯНЛИН, НОЧЬЮ ПРОЕЗЖАЮ ТУКОУ
Без хлопот, не служа,
тридцать лет я на свете провёл,
И не смела тогда
пыль мирская коснуться меня.
Все сильнее к стихам
возрастала давнишняя страсть -
Я в лесах и садах
не испытывал суетных чувств...
Как же было мне жаль
этим всем пренебречь и уйти
Далеко-далеко
от родных моих в Западный Цзин!
Я ударил веслом, -
только месяц осенний настал, -
У бегущей воды
покидая любимых друзей.
Свежий ветер подул,
и спускается вечер за ним,
И в природе ночной
чистой влагою воздух омыт.
И блестят и горят
надо мною просторы небес.
И бела и светла
предо мною равнина реки
Погружённый в дела,
не урву и минуты для сна.
Даже ночью глухой
я один продолжаю свой путь.
Но мелодия «шан»
не прельщала меня никогда.
Я мечтаю с тоской
о земле, что пахать нам вдвоём.
Эту шапку сорву
и в родное селенье вернусь
Вам меня не обвить,
путы выгодных мест и чинов!
Правду в сердце взращу
под соломенной крышей простой,
И смогу я себя
человеком достойным назвать.
***
НАПИСАЛ В ДВЕНАДЦАТЫЙ МЕСЯЦ
ГОДА ГУЙМАО, ДАРЮ
ДВОЮРОДНОМУ БРАТУ
ЦЗИН-ЮАНЮ
Укрыл я следы
за бедной дощатой дверью.
Уйдя далеко
от мира, порвал я с ним.
Вокруг погляжу,
никто обо мне не знает.
Простая калитка
захлопнута целый день...
Холодный, холодный
к вечеру года ветер,
И сыплется, сыплется
круглые сутки снег.
Я слух приклоняю -
ни шороха и ни скрипа,
А перед глазами
чистейшая белизна.
Дыхание стужи
проникло в мою одежду.
Корзина и тыква
мне реже служат теперь.
И бедно, и тихо,
и пусто в моей каморке,
Здесь нет ничего,
что бы радость давало мне.
И только читаю
тысячелетние книги,
Всё время, всё время
вижу подвиги старины.
До нравов высоких
не в силах моих добраться:
Я едва научился
твёрдо бедность переносить.
И если Пинцзиню
даже следовать я не буду,
Разве жизнь на приволье
не разумней всего, что есть?
Спрятал я свои мысли
в стороне от сказанной речи,
И к тебе эти строки
разгадать не сможет никто!
***
В мире жизнь человека
не имеет корней глубоких.
Упорхнёт она, словно
над дорогой легкая пыль.
И развеется всюду,
вслед за ветром, кружась, умчится.
Так и я, здесь живущий,
не навеки в тело одет...
Опустились на землю -
и уже меж собой мы братья:
Так ли важно, чтоб были
кость от кости, от плоти плоть?
Обретённая радость
пусть заставит нас веселиться,-
Тем вином, что найдётся,
угостим соседей своих!
В жизни время расцвета
никогда не приходит снова,
Да и в день тот же самый
трудно дважды взойти заре.
Но теряя мгновенья,
вдохновим же себя усердьем,
Ибо годы и луны
человека не станут ждать!
К ночи бледное солнце
в вершинах западных тонет.
Белый месяц на смену
встаёт над восточной горой.
Далеко-далеко
на все тысячи ли сиянье.
Широко-широко
озаренье небесных пустот...
Появляется ветер,
влетает в комнаты дома,
И подушку с циновкой
он студит в полуночный час.
В том, что воздух другой,
чую смену времени года.
Оттого что не сплю,
нескончаемость ночи узнал.
Я хочу говорить -
никого, кто бы мне ответил.
Поднял чарку с вином
и зову сиротливую тень...
Дни - и луны за ними,-
покинув людей, уходят.
Так свои устремленья
я в жизнь претворить и не смог.
Лишь об этом подумал -
и боль меня охватила,
И уже до рассвета
ко мне не вернется покой!
***
Я ПОСТАВИЛ СВОЙ ДОМ...
Я поставил свой дом
в самой гуще людских жилищ,
Но минует его
стук повозок и топот коней.
Вы хотите узнать,
отчего это может быть?
Вдаль умчишься душой,
и земля отойдет сама.
Хризантему сорвал
под восточной оградой в саду,
И мой взор в вышине
встретил склоны Южной горы.
Очертанья горы
так прекрасны в закатный час,
Когда птицы над ней
чередою летят домой!
В этом всем для меня
заключен настоящий смысл.
Я хочу рассказать,
и уже я забыл слова...