назад
Из плена легенд
 
 
Итак, с образом Бодхидхармы как основателя шаолиньского ушу приходится расстаться. Но какова же истинная история шаолиньского ушу?
 
Естественно, что задолго до прихода Бодхидхармы в Китае существовали боевые искусства. Эта практика не обошла и монахов. Тренировались они, пожалуй, меньше, чем миряне, ибо принцип "непричинения вреда живому" (ахимсы) не способствовал жестким боевым тренировкам. В основном стили ушу создавали не монахи, как принято иногда считать, они сами учились у народных мастеров, а иногда даже у профессиональных армейских инструкторов.
 
В IV-V вв. заметно увеличилось число буддийских проповедников, приходивших из Индии в Китай. Большинство из них принадлежали к школе Ланкаватары - медитативного буддизма. Проповедников прежде всего привлекал район Лояна, который издавна считался святым местом, и там возникло немало буддийских монастырей. Именно в то время в Поднебесную прибыл буддийский шаман Буддасанта (кит. "Бато"), известный также под именем "Будда То" (Фото). На иконографических изображениях он невысокого роста, с темной кожей, огромными навыкате глазами. Прежде всего Бато направился в город Лоян, столицу царства Вэй. При поддержке местного правителя Сяовэнь-ди в 495 г. Бато основал в горах Суншань, на территории уезда Дэнфэн современной провинции Хэнань, небольшой монастырь. Он был назван Шаолиньсы - "Монастырь молодого леса" [374]. Дело в том, что гора, на которой была построена обитель, уступает по высоте соседним вершинам, и поэтому казалось, что лес вокруг монастыря, невысокий (молодой). Так возникло название легендарной обители.
 
Место для постройки монастыря было выбрано не случайно. Оно считалось священным, здесь издавна селились даосы. Такая святость места, овеянного легендами, не могла не породить новых мифов уже о монахах-бойцах (усэнах). Китайское сознание настойчиво требовало единого центра боевых искусств, в котором к тому же соединились бы традиции духовной жизни, в частности, чань-буддизм, вера в духов, чудеса буддистов, приключения магов и многое другое. Прислушаемся к мнению большой группы китайских историков, специально исследовавших эту проблему и сделавших недвусмысленный вывод: "Фактически, связь между Шаолиньским монастырем и рождением ушу возникла из целого ряда факторов, но при этом ни один из этих факторов сам не возник из буддийского учения. Этот ряд факторов стал результатом взаимосложения целого ряда естественно-исторических причин" [306].
 
Буддасанта при помощи своих первых учеников-китайцев начинает переводить буддийские трактаты, сам пишет многие работы. Предполагают, что он является автором трактата "Цзунцзин лу" -- "Записи о зерцале школы", хотя в реальности основная часть произведения появилась не раньше X в. Буддасанта формально признан основателем Шаолиньсы, на площадке а востоку от центральных врат монастыря даже есть памятная надпись "Создатель - Буддасанта", однако он не стал ни героем легенд, ни мифологическим основателем всего шаолиньского ушу, как более поздний и, очевидно, в реальности менее значимый Бодхидхарма.
 
Первоначально монастырь псостоял из нескольких деревянных построек. Ему с самого начала не везло. При династии Северная Чжоу в 572-575 гг. обитель была закрыта из-за гонений на буддизм, а монахи распущены. В ту эпоху рост буддийских и даосских монастырей был столь интенсивен, что менял даже социальную структуру населения. Лишь вокруг одного города Лояна, что неподалеку от Шаолиньсы, насчитывалось 1370 буддийских обителей. Супруга правителя Северного Чжоу, У-ди, покинула светскую жизнь и ушла в буддийские монахини, такую же судьбу избрали еще пять наложниц правителя. Многие земледельцы уходили под покровительство монастырей и переставали платить налоги в казну. Правитель издал гневный указ, видимо, памятуя и личную обиду на жен и наложниц: "Монастыри закрыть, а монахов распустить, дабы они вернулись к мирской жизни". Удар пришелся не только по буддийским монастырям, но и по даосским и конфуцианским кумирням.
 
Когда в мае 574 г. правитель собрал видных чиновников и представителей монашества для обсуждения этого вопроса, присутствовавший на собрании шаолиньский монах Чжисюань вступил в резкую дискуссию, отстаивая право монастырей на существование. Но его доводы не возымели силы, монастырь был закрыт [184].
 
Правда, гонения оказались неподолжительными. Уже в 579-580 гг. монастырь был восстановлен, но под другим названием "Взбираться на поросший холм" (Чжихусы) что являлось реминисценцией фразы из китайского классического "Канона песнопений" ("Шицзин"). Однако это название не прижилось, и через год монастырю возвратили прежнее - Шаолинсы.
 
Настоятелем монастыря стал его создатель Бато, он же и начал набирать послушников. Согласно монастырским хроникам, первый из них попал в монастырь довольно необычным образом. Однажды, прогуливаясь по улицам Лояна, Бато увидел забавное зрелище: двенадцатилетний подросток, стоя на краю колодца, жонглировал ножным воланом (род китайского футбола), причем делал по 500 ударов ногой по волану за один подход. Восхитившись его умением, Бато взял Хуэйгуна в монастырь, где тот не только преподавал монахам ушу, но в зрелом возрасте даже перевел на китайский язык известный буддийский трактат "Десять земель" ("Ши ди").
 
Второй монах, Сэнтяо (480-560 гг.), отличался серьезностью и сосредоточенностью. С детства Сэнтяо был слаб и укреплял свое тело занятиями ушу. Поняв, что крепость тела непосредственно зависит от силы духа, он в поисках путей к самосовершенствованию обратился к буддизму и поселился в монастыре Цзиньминсы. Прошло почти десять лет, но просветление никак не приходило к нему. В конце концов он покинул монастырь и отправился на поиски Бато, рассказы об удивительной святости которого достигли его ушей. Сначала Бато отнесся к Сэнтяо с недоверием - разве может быть хорошим учеником тот, кто, воспитываясь в монастыре десяток лет, так ничего и не достиг? Он все же согласился взять нового послушника, и вскоре Сэнтяо стал единственным последователем индийского патриарха, полностью перенявшим от него тайную технику самосовершенствования и учение о смысле сидячей медитации. Именно его Бато назвал своим преемником.
 
Вместе с Хуэйгуном Сэнтяо преподавал в монастыре ушу, причем его подготовка была столь отменной, что он мог нанести удар ногой в прыжке выше собственного роста без всякого разбега. Китайской традицией Сэнтяо был назван "первым монахом-бойцом Шаолиньского монастыря". Отметим, что эти события произошли задолго до легендарного прихода в Шаолинь Бодхидхармы.
 
Учение о сидячей медитации, о созерцании собственной природы как высшем буддийском искусстве не должно было замкнуться в одном монастыре. Эта мысль позвала Сэнтяо в дорогу. К тому же буддийская традиция предписывала для окончательного просветления странствие "между Небом и Землей". Так Сэнтяо стал первым бродячим монахом-бойцом. Он проповедовал в царстве Ци и завоевал уважение даже у высокомерного правителя Вэньсюань-ди, а в 552 г. в горах Луншань - "Драконьих горах" создал чаньскую обитель, названную его последователями "Монастырем облачных врат" (Юньмэньсы).
 
Но вернемся к Шаолиньскому монастырю. Он быстро развивался, хотя его деревянные постройки нередко горели. Количество послушников колебалось от нескольких десятков до двухсот-трехсот человек. Основной целью пребывания в монастыре стало "прозрение природы Будды" на основе сочетания сидячей медитации и активных физических занятий, в том числе работ по благоустройству монастыря и в монастырском саду ("пуцин" - "приглашены все"), а также, по монастырскому преданию, боевых упражнений.
 
По преданию, из монахов-наставников вскоре выделился особый разряд людей, чьей основной задачей стало преподавание ушу. Назывались они либо просто "учителя кулачного боя" (цюаньши), либо "старейшины в преподавании боевого искусства" (уцзяо-тоу). Большая часть приемов не изобреталась самими монахами, но приходила от народных учителей-мирян. Первым оружием монахов стал их неразлучный спутник - монашеский посох, изготовлявшийся обычно из твердого и тяжелого дерева. Позже использовались и простейшие подручные средства - сельскохозяйственные орудия и предметы обихода: лопатки, костыли, короткие палки, заступы, метелки для отгона мух, палочки для еды, даже матерчатые тапочки и плетеные корзинки, считавшиеся "тайным" монашеским оружием.
 
Как гласят шаолиньские архивы, первоначально все приемы были объединены в один комплекс. Он назывался "18 рук архатов" или "18 приемов архатов", включал в себя несколько захватов и приемы освобождения от них, удары кулаками, ладонями, подсечки и невысокие удары ногами. Архат (кит. "лохань") - это последователь Будды, достигший последней, четвертой, ступени святости на пути к нирване и полностью освободившийся от земных желаний. Легенды гласили, что каждый из архатов создал собственный прием, а свел их воедино сам Бодхидхарма. Но как выглядел комплекс, какие приемы включал, как тренировались монахи в древности, да и тренировались ли вообще, этого мы не знаем. К тому же и знаменитый комплекс "18 рук архатов" был создан, по всей видимости, значительно позже, а народная молва приписала ему столь высокую и славную древность, что вполне устраивало монахов.
 
 
Как 13 монахов спасли императора
 
 
Прочтение монастырских и внешних источников той эпохи заставляет усомниться в том, что монахи активно изучали ушу еще в глубокой древности. Скорее, это были спорадические случаи. Вероятнее всего, монахи приобщаются к занятиям ушу лишь со второй половины Х в.
 
Тем не менее народная традиция гласит об одном важном событии, которое произошло на несколько столетий ранее. Оно стало, возможно, поворотным в истории Шаолиньского монастыря, позволив ему превратиться в одну из самых богатых и знаменитых буддийских обителей. Вот как доносят эту историю предания. В 617-621 гг. случилась "великая смута в Поднебесной". Военачальник Ван Шичун поднял мятеж против императора династии Тан Ли Шиминя (Тай-цзуна). По другой апокрифической версии, Ван Шичун еще и выкрал сына императора. Тай-цзун пришлось спасаться бегством. Скрываясь недалеко от Лояна, император обратился к монахам Шаолиньского монастыря за помощью. Существует даже предание о том, что, спасаясь от преследователей, император упал в реку Сяосихэ, протекающую перед монастырем, и монахи спасли его. На защиту императора был отправлен отряд монахов из 13 человек.
 
Отряд возглавил один из лучших инструкторов Шаолиня, Таньцзун, который обладал редким умением вести бой с палкой на коне. Ему помогали мастера ушу Чжицяо, Шаньху, Хуэйян. Передовой отряд Ван Шичуна, преследовавший Ли Шиминя, подошел к Шаолиньскому монастырю и попытался поджечь обитель. Но 13 монахов приняли тяжелый бой, в результате которого нападавшие были разбиты. Самому Ван Шичуну удалось скрыться. Монахи устремились за ним в погоню и через сутки обнаружили его на дороге, ведущей в Лоян, в окружении отборных воинов. Вновь завязался бой. Охрана мятежника применяла мечи, копья, цепи, монахи же, действуя лишь тяжелыми посохами, сумели не только разогнать охрану, но и схватили самого Ван Шичуна. Ли Шиминь вновь взошел на трон.
 
Император не забыл услуги, оказанной ему шаолиньскими усэнами. Монастырю было пожаловано около 40 циней (250 га) земли, высочайшим указом монахам было разрешено пить вино и есть мясо, хотя последним они не злоупотребляли, придерживаясь традиционных предписаний. В связи с императорским разрешением в народе даже возникла легенда о том, что именно шаолиньские бойцы создали стиль "Кулак пьяного" (цзуйцюань).
С того времени Шаолиньскому монастырю было позволено содержать особые "монашеские войска" (сэнбин) численностью 500 человек. Знаменитому Таньцзуну, руководителю монашеского отряда, высочайшим указом было даровано звание "Великий полководец" ("дацзянцзюнь"). Таким образом, он стал первым шаолиньским усэном, получившим официальное государственное признание. Не были забыты почетными титулами и остальные двенадцать монахов.
Если история боевых подвигов 13 монахов и может принадлежать к области преданий, то факт высоких пожалований монастырю официально подтвержден многими хрониками, а на территории Шаолиньсы сохранилась каменная стела, на которой выбита каллиграфическая надпись самого Ли Шиминя, подтверждающая привилегии монастыря. Так ил иначе к VII-XI вв. все монастырские земли занимали 14000 му (860 га), сами монастырские постройки располагались на площади в 540 му (33 га) и включали 5048 различных строений. Увеличилась и библиотека монастыря - косвенный показатель образованности монахов. Здесь хранилось 9500 буддийских трактатов.
 
В Шаолине считают, что именно после этих щедрых пожалований обитель получила громкое название "Первый монастырь в Поднебесной по боевым искусствам". Теперь монахи занимались не только кулачным искусством и боем с палкой, но значительно разнообразили свой боевой арсенал, тренируясь в бое на коне и в пешем строю, использовали изогнутые мечи и даже армейские длинные копья. Начал складываться характерный шаолиньский стиль, основанный на жестких ударах, передвижениях по прямой линии, ведении боя на близкой и средней дистанциях, а также на коротких атаках с большим количеством ударов локтями и ладонями. Высокая официальная оценка монастыря привлекала немало новичков, и в Шаолиньсы к VII в. уже находилось около 2 тыс. послушников. Однако эта цифра может быть значительно завышена, судя по небольшим размерам монастыря.
 
Большинство всех этих сведений (о 13 помощниках императора, обширной боевой практике) исходят непосредственно из архивных материалов самого Шаолиньского монастыря либо являются частью народного предания. Достоверных сведений о занятиях ушу мы не находим и здесь. Однако расскажем еще одну историю из шаолиньского канона.
 
Монашеское боевое искусство долгое время считалось только привилегией мужчин, однако в IX в. установленное правило было нарушено. Шаолиньские хроники связывают эту историю с именем монаха-бойца Фуху (898-970 гг.), известного знатока шаолиньского цигун и прекрасного бойца. Согласно хроникам, он "своим дыханием валил противника с ног, мог находиться в спокойном созерцании по десятку дней, а двигаясь, сбивал опоры у дома".
 
Однажды, когда этот замечательный человек возвращался в Шаолинь из монастыря "Белой лошади" (Баймасы), ему на дороге повстречалась женщина-воин с огромным луком в руках. Испугавшись свирепого вида монаха, она пустила в него стрелу. Фуху, вытянув руку, поймал стрелу и бросил ее в женщину. Хотя стрела лишь слегка царапнула грозную воительницу, та тут же, трижды преклонив колени перед мастером, попросилась к нему в ученицы: "Я желаю уйти от мира, став монахиней, и спасать мириады живых существ". Они вместе вернулись в монастырь, и Фуху передал ей свои методики цигун, научив "передвигаться в бою легко, как ласточка, нападать и наступать как снующий взад-вперед ткацкий челнок", стрелять из лука без промаха со ста шагов, действовать цепью и веревкой с грузом на конце.
 
В 967 г. Фуху со своими лучшими учениками покинул монастырь, отправившись на Юг, где распространял шаолиньское учение, поражая последователей великолепным боевым мастерством. Через три года он вернулся в родную обитель, где и скончался - "обрел абсолютный покой". Фуху похоронили на семейном кладбище Шаолиня - в "Лесу пагод" (Талинь), там до настоящего времени хоронят выдающихся монахов.
 
Постепенно сформировались основные дисциплины, которым обучали шаолиньских монахов, причем этот набор предметов оставался неизменным до начала ХХ в. Курс обучения состоял из четырех основных разделов. Первый - буддизм (фо) представлял собой изучение основных буддийских уложений и канонов, монастырских правил (виная), основ медитативной практики и созерцания. Второй раздел - боевой (у) включал в себя практику боевых искусств, методы поддержания физического здоровья, верховую езду. Третий раздел - медицинские знания (и) - это основы массажа, использование и составление лечебных бальзамов, отваров, мазей, применение в медицинской практике ядов, минералов, внутренностей животных. Нередко во время тренировки монахи получали серьезные травмы и для их врачевания было разработано более трех тысяч различных рецептов. Последний, четвертый раздел - "гражданские науки" (вэнь) - предусматривал занятия каллиграфией, стихосложением, изучение классической литературы и живописи. До сих пор одной из высших похвал в устах шаолиньских монахов является фраза: "Человек, искушенный в четырех дисциплинах".
 
В ту эпоху монашеское боевое мастерство вряд ли можно было назвать экстраординарным. Сами шаолиньские послушники признавали, что профессиональные армейские инструкторы ушу значительно превосходят их. Не случайно в 961 г. тогдашний настоятель Шаолиня Фуцзюй пригласил 18 самых известных мастеров ушу в монастырь на три года для демонстрации своих школ и обучения монахов. В этом рассказе есть и сюжет о 18 мастерах - символическое напоминание о 18 архатах. По преданию, в то же время император Чжао Куанъинь, большой знаток боевых искусств, поддерживал регулярные связи с монастырем и даже посылал туда известных военачальников Гао Хуайдэ и Гао Хуэйляна для обмена опытом.
 
По всей видимости, именно деятельность настоятеля Фуцзюя и положила начало регулярной практике ушу среди монахов.
 
Во второй половине Х в. Фуцзюй неоднократно (по некоторым источникам - трижды) приглашал лучших мастеров Китая для развития шаолиньской системы. Так начал формироваться ранний шаолиньский стиль, представлявший собой уникальную "коллекцию" лучших народных и армейских методов ушу. Приглашенными преподавателями в монастыре стали отнюдь не добродетельные последователи Будды или степенные ученые мужи-конфуцианцы, но малообразованные народные учителя. Эти выводы сделаны на основании изучения "Хроник Шаолиньского монастыря". Вот что они рассказывают: "Овладевающий искусством кулачного боя (букв. "искусством ладони"; видимо, уже в ту эпоху удары наносились по преимуществу не кулаком, но ладонью, способной обеспечить более мощный "выброс усилия" и "выброс ци".), начинал свои занятия "длинного кулака" (чанцюань) сунского императора Тай-цзу (т. е. Чжао Куанъиня.). "Руки, проходящие насквозь" (тунби) мастера Хань Туна представляли собой особо изощренный метод из способов "оборачивания и подсекания" учителя Ю Гоэня (речь идет о характерной шаолиньской технике - залом запястья противника "оборачиванием" своей кисти вокруг лучезапястного сустава противника, после чего следует подсечка.). Но еще более удивительным считался стиль "короткого кулака" (дуаньцюань) мастера Вэнь Тяня, а самым эффективным - стиль "коротких ударов" (дуаньда) учителя Ма Цзи. Особо развит был "кулак обезьяны" (хоуцюань) учителя Кун Даня. Благодаря приему надавливания корпусом мастера Хуан Гу, противнику трудно близко подойти к тебе. Удары всей плоскостью ладони (мяньчжан) мастера Мянь Чэна стремительны и неудержимы. А вот еще несколько стилей: "сквозной кулак" (тунцюань) учителя Цзинь Сяна из области Янь, "захватывающие, отводящие и давящие руки" Лю Сина, "крутящиеся" удары по ушам Тань Фана, методы "приклеивания" (т. е. наложение ладоней на конечности противника, что обеспечивает контроль за его действиями; "приклеивание" должно выполняться также психическим усилием, так чтобы сознание следовало за намерениями соперника.), захватов и прыжков Янь Цина, могучие парные удары ногами - "ноги утки-мандаринки" мастера Линь Чуна, семь позиций и последовательные удары ладонями учителя Мэн Су, "взрывающиеся удары" (баочуй), наносимые в углубления тела (т. е. в болевые точки.) мастера Цуй Ляня, методы "пронзающих рук, отведения атак и прямого проникновения" Ян Гуня, способы победы над соперником стиля "кулака богомола" мастера Ван Лана, броски и жесткие удары Гао Хуайдэ. Все это, начиная от "коротких ударов" и вплоть до "длинного кулака", было собрано и обобщено чаньским учителем Фуцзюем".
 
Перечисленных методов и стилей, собранных Фуцзюем, ровно 18. Может быть, названные выше мастера или их прямые последователи и были теми 18 учителями, которые преподавали премудрости ушу монахам в Шаолиньском монастыре? Кстати, цитата из "Хроник Шаолиньского монастыря" лишь подтверждает мнение многих китайских исследователей ушу о том, что уже в Х в. монахи не просто активно занимались боевыми искусствами, но превосходили в своем мастерстве любых народных учителей и даже профессиональных воинов. Однако кое-что подсказывает нам присутствие уже привычной мифологизации действительности.
Прежде всего, ряд перечисленных в "Хрониках..." мастеров жили значительно позже Фуцзюя. Например, Ван Лан, которому традиция приписывает создание "Кулака богомола", жил в конце XVI - начале XVII вв. Янь Цин и Линь Чун, герои традиционного китайского романа "Речные заводи" действовали в XIV в. Заметим, что "Хроники..." - весьма ненадежный фактический источник сведений об ушу, так как принадлежат к "внутренней традиции" Шаолиня и не свободны от субъективного желания "углубить" историческую нить шаолиньской школы. Таким образом, описание заслуг настоятеля Фуцзюя оказывается более поздним, не ранее XVIII в., привнесением в шаолиньские архивы. Причем сделаны были эти записи тогда, когда все перечисленные стили уже практиковались в народных школах ушу. Вывод из всего этого недвусмыслен: нет ни одного достоверного источника о том, что монахи до Х в. практиковали в Шаолиньском монастыре какой-то особенный стиль или школу ушу.
 
Примечательная деталь: согласно "Хроникам...", основателями, пусть даже легендарными, шаолиньского ушу были не монахи, а разбойники вроде Линь Чуна и Янь Цина, бродячие воины и другие представители народной культуры. Это говорит о том, что все легенды о создании шаолиньского искусства имели своим истоком не монастырскую, но народную среду. Итак, вероятнее всего, традиционные рассказы о героях-основателях шаолиньского ушу первоначально создавались в народной среде, а затем уже попадали в монастырские хроники.
 
По преданию, шаолиньская традиция довольно рано вышла за стены монастыря, расположенного в провинции Хэнань. В IX в. на юго-западе провинции Сычуань возник монастырь Кэпусы, монахи которого проповедовали учение чань и считали себя преемниками истинной шаолиньской традиции. В нем родился позже стиль, называемый "Шаолиньская школа алмазного созерцания и естественности" (шаолинь цзинганчань цзыжаньмэнь). Этот стиль, весьма эффективный в бою, с многочисленными ударами ногами и бросками, практикуется до сих пор, например, в сычуаньском монастыре "Нефритового дракона" (Юйлунсы).
 
По преданию, у последователей этой школы возник спор с шаолиньскими монахами в связи с двумя кардинально важными вопросами. Во-первых, как полагали монахи Кэпусы, основателем учения чань следует считать не Бодхидхарму, а того, кто построил Шаолиньский монастырь и обучал монахов сидячей медитации (шрамана Бото). Во-вторых, шаолиньских монахов обвинили в том, что практика кулачного боя (цюань) у них отделена от духовного учения (цзяо), и якобы уже мало кто из шаолиньских монахов способен объяснить и тем более реализовать внутреннюю связь боевой практики и чаньского созерцания.
По мнению последователей "Шаолиньской школы алмазного созерцания и естественности", лишь в их школе ушу и духовное учение стали выражением друг друга, и, таким образом, по своей эзотерической сущности практика ушу ничем не отличается от чаньского созерцания природы Будды внутри себя. Символическим обозначением этого единства стал особый символ местных монахов, напоминающий индийскую свастику - знак солнечного божества, счастья и благоденствия. Он представлял собой две перекрещенные линии, напоминающие литеру "S", вписанные в круг. Если одна такая линия означала два противоположных начала инь и ян, то две линии символизировали присутствие начала ян внутри инь и наоборот, свидетельствуя о бесконечности трансформаций мира.
 
Символичным было и само название стиля. Однако сами монахи считали его не стилем, а особой формой чаньского учения и путем следования к просветлению. "Чань" - это высший тип бессловесной мудрости, благодаря которой можно достичь внутреннего озарения, принимая "утонченную мудрость, выше которой нет ничего" и подходя к границам "полного всеотсутствия и полного всеприсутствия", т. е. единства внешней и внутренней сущности вещей всего мира, их взаимослияния. Такое состояние реализовывалось через занятия "внутренним искусством" и с помощью сидячей медитации. Они требовали невероятной крепости духа и терпения, поэтому и звались "алмазным созерцанием".
 
Монахи, практикующие это направление ушу, немало внимания уделяли специальным методам психопрактики. Упражнения начинались с пяти форм медитации (Будда, дракон, журавль, тигр, орел), во время которой повторялись особые звуки (толони, санскр. "дхарани"), вводящие сознание медитирующего в резонанс со вселенной. Затем следовали семь медитативных форм (журавль, дракон, лев, тигр, леопард, змея, черепаха), приписываемые Бото, а завершались тренировки несколькими гимнастическими и дыхательными упражнениями из комплекса в пятьсот форм для "очищения мысли". В более позднее время эта шаолиньская школа оказала влияние на формирование "Кулака змеи" (шэцюань), у истоков которого стоял чаньский учитель, последователь "алмазного созерцания" Цзинъу.
 
За точность этого предания ручаться трудно. Предание так или иначе доносит до нас отголоски какого-то давнего спора об истинности шаолиньской традиции, о чистоте и искажениях чаньской школы. Как мы еще увидим, это был далеко не единственный спор, в котором участвовали последователи шаолиньских боевых искусств.
 
 
 
Цзюэюань и его собратья
 
 
Страницы шаолиньской истории X-XII вв. почти полностью размыты временем. Где-то промелькнет сообщение о том, как грозный монах разогнал десятки бандитов, защищая простолюдинов или о том, как Шаолиньсы горел в очередной раз.
 
Даже в просвещенную эпоху Сун, в период расцвета придворных боевых искусств, шаолиньское ушу то ли полностью приходит в упадок, то ли еще не складывается в сколько-нибудь целостную систему. Нетрудно заметить, что все рассказы о Бодхидхарме, 13 монахах - спасителях императора Ли Шиминя, 18 мастерах, преподававших ушу в стенах монастыря, больше напоминают легенды, да и встречаются эти истории в тех источниках, которые отстоят от описываемых событий на сотни лет. Разумеется, в основном они дописывались позже, дабы придать боевой обители особый колорит, "патину древности".
 
Все хроники Шаолиньсы сходятся на том, что в начале XIII в. монастырь пришел в упадок, за которым последовало возрождение "утраченной" системы монашеских боевых искусств (хотя ее, как отмечалось, может быть, до той поры не было вообще. Основной источник по истории монастыря, "Хроники Шаолиньсы" ("Шаолиньсы чжи") почти ничего не говорит об этом периоде.
 
По преданию, новый расцвет монастыря был связан с человеком Цзюэюанем, ставшим настоящей легендой Шаолиня наряду с самим Бодхидхармой. Позже о нем были сочинены стихи, устные рассказы, а в наше время даже сняты фильмы.
 
...Наполовину выгоревшие постройки, груды мусора перед некогда роскошными воротами, почти полностью скрывшиеся под слоем копоти настенные росписи - в таком виде застал Шаолиньский монастырь юноша, пришедший сюда в 1224-1232 гг. и принявший монашеское имя "Прозревающий далекое" (Цзюэюань). Он ушел из родных мест, из области Яньчжоу, лишь с одной целью - постичь тайны боевых искусств шаолиньских монахов. В течение нескольких лет он тренировался у лучшего инструктора монастыря, могучего Хунвэня, который преподавал сразу четыре монастырских дисциплины: буддийское учение, медицинские знания, боевые искусства и гражданские дисциплины. Отличался он неимоверной силой. Например, он становился, широко расставив ноги и немного присев, клал себе на голову каменную плиту весом под 50 кг, на каждое колено ставил еще по человеку и стоял таким образом, пока не сгорит наполовину огромная курительная свеча в человеческий рост.
 
Вот к такому удивительному человеку и попал молодой Цзюэюань, у него изучал комплекс "18 рук архатов", постигал основы буддийской медитации. И все же Цзюэюань считал, что шаолиньская система ушу оставалась слабее многих армейских методик ушу. К тому же, как ему казалось, многое из шаолиньского знания было утрачено из-за того, что часть монахов-бойцов покинула обитель. Цзюэюань решил восстановить древнюю славу Шаолиньсы и, получив благословение Хунвэня, отправился в путь. Он посетил немало мест, встречался со многими бойцами, но ни один из них не мог показать что-либо достойное шаолиньской традиции.
 
Как-то дорога привела его в город Ланьчжоу, где он повстречал мастера Ли Соу - Старца Ли. По одной из легенд, Цзюэюань помог Ли Соу отбиться от бандитов, после чего им пришлось несколько месяцев скрываться от разбойников в бамбуковых зарослях недалеко от города. Узнав о цели путешествия Цзюэюаня, Ли Соу рассказал, что в Лояне, т. е. совсем недалеко от Шаолиньсы, живет мастер Бай Юйфэн, который хотя и не является монахом, но знаком с тайными традициями ушу. Цзюэюань решил немедленно отправиться в Лоян, а Ли Соу, взяв с собой сына, присоединился к нему. В Лояне они нашли Бай Юйфэна и уже вчетвером пришли в Шаолиньский монастырь.
 
Бай Юйфэн действительно оказался знатоком многих закрытых методик ушу, и поселившись в Шаолиньсы, начал передавать их монахам. Через несколько лет Цзюэюань мог без труда увернуться от летящего в него копья, кулаком разбивал каменные плиты, ударом пальца проделывал углубление в камне, дробил в порошок гальку у себя на ладони, великолепно владел всеми шаолиньскими видами оружия. От Бай Юйфэна он перенял искусство "боя пяти животных", которое до того времени не входило в шаолиньский арсенал.
 
Долгими годами Цзюэюань по крупицам воссоздавал шаолиньские искусство. На основе самого раннего шаолиньского комплекса "18 рук архатов" он разработал принципиально новый комплекс в 72 базовых приема (или в "72 руки", как тогда обозначалось понятие приема или связки приемов). Пополнив его при помощи своих учителей, он создал систему, в которую вошли 173 приема, ставшие классикой шаолиньского ушу.
 
Система Цзюэюаня выглядела следующим образом. 18 классических приемов были расширены до 18 базовых связок, или "дорожек" (лу), имеющих вид короткого завершенного комплекса. Каждая "дорожка" включала 18 приемов, таким образом получалось 324 приема.
 
Арсенал шаолиньского искусства значительно расширился. Многие приемы уже представляли немалую сложность для освоения, так как требовали хорошей гибкости, координации движений, большой резкости, "взрывного" "выброса силы" во время удара. В свою очередь, это потребовало введения в монашеский комплекс тренировки новых разделов "внутреннего искусства", о чем мы расскажем чуть позже.
 
Уже при жизни Цзюэюань почитался святым, и его называли не иначе, как "высокомудрый" или "высокопросветленный Цзюэюань". Его система не дошла до нас полностью. Тем не менее некоторые приемы, которые ввел Цзюэюань, и сегодня используются шаолиньскими монахами. В том числе парный комплекс "72 приема Цзюэюаня" - одно из наиболее полных собраний шаолиньской техники реального боя (саньда). Обращает на себя внимание большое количество ударов ногами, зачастую по два-три в одной связке, например, чередование ударов ногой в колено и в шею. В более ранней технике шаолиньских или каких-то других школ мы этого не встречаем. В комплекс вошли даже броски с упором стопы в живот ("толкать ногой Небо"), броски через бедро с захватом шеи ("взвалить камень на спину"), освобождения от захватов рук, корпуса, головы, ноги. Бой велся на очень короткой дистанции, поэтому плотность ударов была довольно высока. Цзюэюань ввел в практику широкий круговой удар ногой пяткой в голову изнутри наружу, который в те времена образно назывался "архат косит высокую траву".
 
Слава Цзюэюаня была столь велика, что сразу после его смерти перед портретом мастера совершались такие же ритуалы, как и перед изображениями Будды. В монастыре ходит легенда о том, что будучи уже глубоким старцем, Цзюэюань собрал монахов и произнес: "Мне кажется, я начал чувствовать истину боевого шаолиньского искусства. И сегодня я достигну через него окончательного освобождения". От него вдруг распространилось яркое сияние и Цзюэюань исчез.
 
Из хроник следует, что основным носителем знаний ушу стал Бай Юйфэн. В пору встречи с Цзюэюанем ему уже перевалило за пятьдесят лет. Родился мастер Бай в зажиточной семье землевладельца и молодость он провел в родном городе Тайюане, центре провинции Шаньси. Но однажды дом его сгорел и Бай Юйфэн отправился скитаться по Китаю, обучаясь в народных школах ушу, пока судьба не занесла его в город Лоян.
Придя в Шаолиньсы, Бай Юйфэн принял монашеское имя "Осенний месяц" (Цююэ), имея в виду свой немолодой возраст. Более десяти лет пробыл он в монастыре.
 
Считается, что Бай Юйфэн дополнил шаолиньскую школу большим разделом - "13 шаолиньских захватов". Он включает болевые захваты, заломы, надавливания на точки. Так как сам Бай Юйфэн практиковал технику подражания животным, на ней основывались и все захваты: "летящий дракон", "извивающаяся змея", "взлетающая ласточка", "сидящий тигр", "феникс, расправляющий крылья", "резвящаяся обезьяна", "удар головой барса", "лягающаяся лошадь", "щипок аиста", "когти орла", "опускающийся на землю буйвол", "легкий заяц", "удар шпорой петуха".
 
Но Бай Юйфэн не ограничился лишь "захватами животных" и разрабатал систему "боя пяти животных". Ему приписывается один из самых обширных трактатов шаолиньского канона "Утонченные требования к пяти стилям" ("Уцюань цзинъяо"), где раскрыта система боя на основе повадок пяти животных - тигра, леопарда, дракона, змеи и журавля. Бай Юйфэн решает пожертвовать "похожестью" на животных, отказавшись от прямой имитации их повадок в пользу боевого аспекта. По сути, животные превратились в символы, навеянные образностью древних ритуальных танцев. О прототипе напоминал лишь характер движений, например, яростный прыжок тигра, гибкость змеи и т. п.
 
Итак, характеристика стилей из трактата Бай Юйфэна.
 
"Кулак дракона" был предназначендля воспитания "духа" или "духовного поля" человека (шэнь). "Во время тренировки нет необходимости в использовании силы всего тела, лишь едва слышно, как ци клокочет в даньтянь, наполняя все тело движением. Руки спокойно опущены. Пять центров находятся во взаимосоответствии (т. е. центры обеих ладоней, стоп и центр корпуса, между которыми устанавливается энергетическая связь). Будь подобен дракону, странствующему в пустоте, и безграничен, словно Небо и Земля".
 
"Кулак тигра" позволял укреплять кости. Он включал много мощных прыжков и ударов "лапой тигра", подходил для людей физически крепких. "Во время тренировки необходимо, чтобы ци бурлило, наполняя все тело. Руки крепко напряжены, поясница наполнена. Единое ци пронизывает все тело, циркулируя от начала и до конца без малейших перерывов. Подъемы и опускания ци внутри организма соответствуют движениям во внешней форме, а гневный взгляд усиливает ее. Форма подобна тому, как яростный тигр выходит из леса и своими ударами когтей сносит горы".
 
"Кулак леопарда" особый упор делал на развитие физической силы и считался "жестким" стилем. Боец наносил удары размашистыми, "рвущими" движениями "когтей" или предплечий. "Леопард не то же самое, что и тигр, но по своей мощи подобен тигру. Леопард предпочитает прыжки, а его поясница к тому же не столь слаба, как у тигра. Во время тренировки необходимо все подъемы и опускания (т.е. изменения положения тела по вертикали) выполнять в невысокой стойке мабу ("стойка наездника"). Все тело сотрясается от силы, кулаки крепко сжаты, пальцы словно медные крюки и металлические копалки, поэтому в форме леопарда используется много ударов кулаками и зовется эта форма также "Кулак золотого леопарда".
 
Четвертый стиль - "Кулак змеи" по своему техническому рисунку был полностью противоположен "Кулаку леопарда". Им занимались монахи, обладающие повышенной гибкостью и подвижностью суставов. Этот стиль требовал великолепной работы корпусом - (наклоны, вращения, волнообразные движения поясницей), а также постановки особого типа дыхания, сопровождаемого некоторым шипением. Большинство ударов наносилось двумя или одним пальцем по болевым точкам, в глаза, горло, пах. Считалось, что "Кулак змеи" тренирует ци, или дыхание, а Бай Юйфэн объяснял: "От упражнения ци появляется гибкость тела, руки находятся в движении, поясница извивается, а два пальца, как жало совершают надавливания, опускаются и поднимаются, как раздвоенный язык змеи".
 
Пятый стиль - "Кулак аиста" считался самым многоплановым. Он "пестовал семя-цзин" и требовал установления взаимной координации между различными частями тела, не столько на физическом, сколько на энергетическом уровне. "Семя аиста произрастает из ступней, но дух его проистекает из спокойного состояния сознания. Поэтому, упражняясь в этой форме, необходимо очистить семя и сделать свой дух подобным стали". Это означало, что в форме аиста сочетались два типа тренировки: во-первых развитие внутренних энергетических связей, "напитывание" энергией от земли через ступни, и, во-вторых, тренировку сознания, приведение его в предельно спокойное, "незамутненное" состояние.
 
Под влиянием формы, введенной Бай Юйфэном, позже возникло немало известных шаолиньских комплексов, связанных с пятью священными животными, например, "Кулак пяти форм" (усинцюнь), "Пять форм и восемь способов" (усин бафа цюань). Последний комплекс стал базовым таолу, входившим в обязательную программу шаолиньских монахов.
 
Итак, согласно преданию, трое бойцов - Цзюэюань, Бай Юйфэн и Ли Соу дали монахам обновленную стройную систему ушу, значительно углубив ее понимание как пути проникновения в сокровенное пространство внутреннего мира человека. На основе этой системы было выпестовано немало замечательных усэнов, ставших известными по всему Китаю. Среди них был и сын Ли Соу, ушедший вместе с тремя друзьями из родных мест в Шаолиньский монастырь и принявший монашеское имя Светильник Мудрости (Дэнхуэй). Современникам он запомнился благодаря своему удивительному умению метать особое оружие (бяо), которое представляло собой наконечник стрелы. Его носили либо в кармане, либо за отворотом монашеской одежды. Принадлежало бяо к тайному или "темному" оружию (аньци). Дэнхуэй упражнялся во владении бяо более десяти лет, после чего "попадал из ста бросков в цель сто раз", за что и получил прозвище Чудесное Бяо. Другой известный боец той эпохи, Цзунинь, попадал выстрелом из лука в глаз сопернику более чем со ста шагов.
 
В Шаолине стали заниматься и специальными разделами "внутреннего искусства" (нэйгун) управления ци и "успокоения сознания", применимыми к ушу. Эти методы в стенах монастыря постепенно выделились из практики буддийской медитации. Принято считать, что именно Бай Юйфэн начал использовать буддийские приемы психотренинга в занятиях ушу. Так формировалась истинная шаолиньская школа.
 
 
 
Монахи - странники и бойцы
 
 
Шаолиньские монахи, как и все буддисты, почитали "три сокровища" - Будду, его учение-дхарму и монашескую общину - сангху, давали клятву не преступать "пять запретов" (усе): не убивать, не красть, не прелюбодействовать, не лгать, не пить вина.
 
На протяжении средневековья по всему Китаю начали появляться так называемые фальшивые монахи. Жизнь в монастырях была весьма суровой. Нередко наибольшей строгостью и дисциплиной отличались именно чаньские монастыри, поскольку практика чань предусматривала и многочасовые сеансы медитации, и работу на земле. Немалое число монахов предпочитало жить вне монастырей. Монахов почитали, им подавали милостыню и принимали во всех деревнях. Проверить, действительно ли человек в желтых одеждах является настоящим последователем Будды, было сложно. Даже после того, как ввели специальные монашеские удостоверения, их быстро научились подделывать.
 
Эти процессы затронули и шаолиньское братство. Количество монахов-бойцов (усэнов) росло значительно быстрее, чем увеличивалось число "просветленных" буддистов. В XI-XII вв. по дорогам бродило несколько тысяч усэнов, большинство которых добывало пропитание не только подаянием, но и преподаванием ушу. Среди этих людей было немало "фальшивых монахов". Нередко случалось, что таких "монахов" разоблачали и били. Однако в основном простой народ побаивался их магических способностей и не осмеливался устраивать им строгую проверку на "истинность".
 
Едва ли не каждый усэн считал необходимым назвать себя шаолиньским монахом, что значительно повышало его престиж как носителя тайного знания ушу, хотя большинство таких людей вряд ли вообще видели Шаолиньский монастырь. Казалось, что небольшой по размерам Шаолиньсы выпустил из своих стен тысячи человек, странствующих по всему Китаю.
 
Странствия монахов были в те времена явлением обыденным. Они приходили в свои обители на период зимы и весенней распутицы. Их "зачисляли на довольствие" - специальную монашескую бирку ставили в особую картотеку, а как только просыхали дороги, монахи вновь пускались в путь. По окончании ученичества в ряде буддийских школ выдавался документ, который формально удостоверял, что сей монах достиг просветления-сатори. После получения документа обучение как таковое заканчивалось, и ученик мог покинуть настоятеля, отправляясь "бродить по Китаю в поисках сатори", т. е. более высокой ступени просветления.
 
С VIII в. началась даже продажа властями монашеских удостоверений всем желающим. Количество удостоверений достигло колоссальной цифры, лишь в 1132 г. Управлением жертвоприношений было выпущено около 50-60 тыс. монашеских удостоверений, где имя оставалось невписанным. Дело было весьма доходным, так как удостоверения зачастую обеспечивали безбедную жизнь их обладателям. Естественно, что подобная вседоступность монашеского звания породила массу шарлатанов. По некоторым подсчетам, иногда число фальшивых монахов не уступало количеству настоящих.
 
Путешествие считалось необходимым для монаха, достигшего просветления или готовящегося к нему. Во время странствия подвижник обретал спокойствие духа, крепость тела, упрочив свой духовный опыт. Такие путешествия были связаны с немалыми опасностями, поджидавшими монахов на дорогах. Не каждый монах, как мы уже убедились, мог считаться истинным усэном, но тем не менее большинство из странников обладали элементарными навыками самозащиты, а некоторые, например, блестяще владели таким необычным оружием как патра - чаша для сбора подаяний.
 
Благодаря таким путешествующим монахам складывалось впечатление, что ушу тесно связано с буддизмом. Случались и забавные истории, одну из которых приводит известный новеллист Х1У в. Пу Сунлин.
 
В одну из деревень провинции Шаньдун пришел монах и попросил у местного жителя Ли Чао подаяния. Ли Чао не отказал, а монах, довольный немалым пожертвованием, сообщил, что он является выходцем из Шаолиня и в благодарность предложил показать мирянину кое-что из техники ушу. Ли Чао с радостью согласился, с усердием взялся за учебу и однажды решил, что он уже все знает настолько хорошо, что может померяться силами со своим наставником. Ли Чао в нарушение всех правил вежливости вызвал учителя на поединок. Однако ему даже не удалось задеть монаха: тот прыгал, как обезьяна, катался по земле, даже забирался на деревья! В конце концов он сбил Ли Чао с ног подсечкой, на чем поединок закончился.
 
После этого случая монах решил, что не имеет смысла продолжать обучать столь непочтительного последователя. Ли Чао же отправился бродить по Китаю и прославился как искусный шаолиньский боец, не имеющий себе равных. Однажды на базарной площади он увидал монахиню, которая демонстрировала комплексы ушу и вызывала желающих померяться с ней силами. В центр круга вышел сам Ли Чао.
 
Монахиня обратила внимание на то, какую исходную позицию принял Ли Чао и тотчас определила, что он принадлежит к шаолиньской школе. Так как женщина принадлежала к той же школе, то она начала вежливо отказываться от поединка, следуя одной из заповедей "боевой добродетели", которая гласила, что братья по школе не должны вступать в бой друг с другом.
 
Более того, монахиня, услышав имя учителя Ли Чао, согласилась заранее признать себя побежденной, даже не подозревая, что сам Ли Чао так и не закончил обучения. Однако заносчивый боец продолжал настаивать на поединке. Лишь только бой начался, "Ли задумал дать ей подножку, но едва шевельнул ногой, как монахиня резанула его по бедру сложенными вместе пальцами. Ли показалось, будто его топором рубанули под коленкой, он упал и больше не мог подняться". Когда Ли разыскал своего наставника и рассказал ему об этом случае, тот воскликнул: "Вы слишком беспечны! К чему было ее задевать? Хорошо, что вы назвали мое имя, а то потеряли бы ногу".
 
Возможно, что это не более чем забавная побасенка, но она достаточно точно отражает сложное переплетение "истинной" и "ложной" традиций ушу и буддизма в ту эпоху.
 
 
Мудрость настоятеля Фуюя
 
 
С приходом в Китай в XIII в. монголов Шаолиньский монастырь вновь был разрушен, сгорели многие постройки, количество монахов, согласно позднейшим хроникам, уменьшилось с полутора тысяч до сотни с небольшим. Казалось, начинается новый, на этот раз затяжной упадок некогда славной боевой обители. Но в тот момент во главе Шаолиньсы стал 14-й настоятель Фуюй – не только одна из самых замечательных личностей в истории монастыря, но и вообще китайского буддизма. Все деяния Фуюя высечены на внутримонастырской стеле – “Стела монаха Фуюя”, что находится сегодня в специальном “дворе стел” в правой части монастыря.
 
Уже в десять лет юноша по фамилии Чжан из провинции Шаньси проявлял замечательные способности, например, мог запоминать огромные тексты, лишь раз взглянув на них. Юноше прочили успешную чиновничью карьеру, но неожиданно для всех он решил удалиться от мира. Он принял монашеское имя Фуюй и несколько лет учился у известных буддийских наставников. Но не только “путь Будды” интересовал его. Он с детства занимался ушу у бродячих усэнов и благодаря своим необыкновенным способностям овладел несколькими комплексами, которые, по традиции, восходили к Шаолиньскому монастырю.
 
Слава о Фуюе, знатоке буддийских канонов, достигла императорского дворца, высочайшим указом его назначили настоятелем Шаолиньсы. Новый настоятель первым делом собрал разбежавшихся монахов и вновь отстроил сгоревшие постройки.
 
Монастырь развивался такими темпами, что уже не мог вместить всех желающих. Поэтому по решению Фуюя были основаны дочерние обители Шаолиньсы в Хэлине, Чанъани, Яньму, Тайюани и Лояне. Из Суншаньского Шаолиньсы туда приезжали наставники, в том числе инструкторы ушу. Искусство “Шаолиньского кулака” распространялось вместе с ростом монастырей.
 
Фуюй прославился как один из крупнейших реформаторов шаолиньского стиля. Его первейшей задачей стала адаптация стиля для всех возрастов и категорий монахов, находившихся в монастыре, среди которых были и глубокие старцы и почти дети. До того времени, по монастырскому преданию, шаолиньцюань могли осваивать лишь физически крепкие люди, а “внутреннее искусство” было настолько сложным, что требовало не один десяток лет тренировок. И тогда Фуюй, призвав на помощь лучших наставников монастыря, создал два новых комплекса, позже переросших в целые стили. Первый носил название “Кулак мягкости” (жуаньцюань), второй – “Кулак долголетия” (чаншоуцюань). Оба стиля были созданы на основе традиционного шаолиньского стиля “Красный кулак” (хунцюань) и шаолиньского (тайцзицюань) – “Кулак Великого предела” (не путать со стилем тайдзицюань, получившим мировую известность). Он же заложил основу для системы поэтапного обучения ушу, которое вплоть до сегодняшнего дня начинается с изучения “Красного кулака”.
 
Считается, что Фуюй одним из первых стал сочетать стремительные боевые приемы и плавные движения для регуляции дыхания и “очищения сознания”. Для плавного “Кулака долголетия”, созданного на базе хунцюань, Фуюй предложил четыре базовых принципа. Первый гласил: “В качестве основного фактора используй свое внимание, а силу – в качестве вспомогательного”. Это означало отказ от использования грубой “жесткой” силы, которая применяется в хунцюань, где каждый удар наносится с максимальным напряжением. Второй принцип Фуюя предписывал: “Сначала выполняй прием медленно, затем – быстро, сначала – расслабленно, затем – напряженно”.
 
Третий принцип Фуюя требовал преимущественного использования простых передвижений и работы руками, что в общем-то отражало общую тенденцию развития шаолиньцюань, направленную на простые прямолинейные движения и отказ от показных и малоэффективных приемов. Последний принцип предполагал всестороннюю тренировку тела. Поэтому Фуюй начал обращать особое внимание на присутствие в тренировке монахов особых вспомогательных методик (гун), направленных, с одной стороны, на специальную тренировку различных частей тела (укрепление пальцев, локтей, коленей, постановку “пробивающего удара”), а с другой стороны, развивающих внутреннюю силу человека.
 
Простая и одновременно чрезвычайно эффективная методика Фуюя, позволяющая сочетать в одних и тех же комплексах боевую тренировку и медитативно-дыхательную практику, медленные и быстрые движения, работу сознания и физические усилия, быстро прижилась и оказала решающее влияние на все последующее развитие шаолиньцюань. Система подготовки, предложенная Фуюем, была названа “величайшей боевой драгоценностью монастыря, которую нельзя передавать вовне”.
 
 
Шаолиньские испытания
 
 
Фуюй считал, что слишком много монахов уходит из монастыря или снимают рясу, возвращаясь “в мир”, где рассказывают о себе как об истинных “шаолиньских героях”, не стесняясь приукрасить свои подвиги. Он собрал на совет монахов высшего посвящения. После долгого обсуждения было решено ввести специальный экзамен. Вопреки многим легендам, экзаменом стал отнюдь не пугающий уже одним своим названием “коридор смерти”, с бронзовыми бойцами-манекенами, якобы оборудованный в подземелье монастыря, но особый комплекс, представлявший собой квинтэссенцию шаолиньской техники. Этот комплекс, весьма обширный и чрезвычайно сложный, был предназначен для отработки поединка в самых различных условиях, начиная от узкого пространства, вроде монашеской кельи, и до открытого поля. Многие составные части комплекса, особенно их боевая “расшифровка” держались в секрете от начинающих и от “пришлых” монахов.
 
От покоев, где на высоком троне восседал настоятель, до монастырских ворот было устроено 13 “застав” – особых преград, каждая из которых охранялась опытными монахами-бойцами. Тот, кто желал покинуть монастырь, должен был померяться силами со стражами и дойти до центральных ворот – “Горных врат”. Если же ему не удавалось сделать это, или он получал тяжелую травму, испытание прекращалось, а монах оставался в монастыре, к тому же он должен был понести наказание в соответствии с буддийскими уставами.
 
Комплекс, созданный лучшими наставниками Шаолиня, вобрал в себя всю наиболее эффективную технику, в том числе такие закрытые разделы, как воздействие на болевые точки, сложную систему заломов суставов и освобождения от захватов. Он получил название “Кулак шаолиньской семьи” (шаолинь каньцзя цюань) и включал 13 самостоятельных отрезков по числу застав, которые приходилось преодолевать монаху. В каждом таком отрезке делался упор на определенную часть шаолиньской техники, например, удары ладонями, подсечки, работу на земле, прыжки, удары ногами, заломы, броски.
 
Столь нелегкий, но рациональный экзамен постепенно поднял уровень шаолиньских бойцов, действительно сделав шаолиньцюань элитарным стилем ушу. Именно с эпохи Фуюя стало ясно, что шаолиньцюань уже существует как единая стилевая система.
 
 
Тайна “Зала архатов”
 
 
Ни один из популярных рассказов о Шаолиньсы не обходится без повествования о страшном, таинственном “Зале архатов” (Лохань тан), или “коридоре деревянных людей” (мужэнь ган). Есть у него и более пугающее название – “коридор смерти”.
 
Действительно, в Шаолиньсы существует “Зал архатов”. Это вполне мирное помещение без каких-либо “деревянных бойцов”. Здесь вот уже в течение многих веков проходят тренировки монахов. В каменном полу можно увидеть сорок восемь небольших углублений. Их проделали монахи, отрабатывая технику “поставить ногу на землю, чтобы нанести удар в тысячу цзиней” – особый метод “врастания в землю”, который входит в практику монахов-бойцов и по сей день.
 
Однако легенды рисуют нам другую картину. То ли в этом “Зале архатов”, то ли где-то в подземелье монахи, прежде чем “сойти с гор”, т. е. покинуть монастырь, проходили выпускной экзамен. Лишь тот, кто преодолевал все испытания, мог выйти из центральных “Горных врат” Шаолиня со всеми почестями, неудачники же стыдливо открывали боковые ворота.
 
Эта живописная история была пересказана на сотни ладов. Если в Китае она бытует на уровне народного предания, то в западной литературе к ней отнеслись всерьез, были даже созданы “реконструкции” (!) шаолиньского подземелья с подробными рисунками. Сегодня, когда большая часть монастыря открыта для посетителей, нетрудно убедиться, что подземелья в основном использовались для хранения запасов зерна и другого продовольствия, и никаких ужасающих “бронзовых бойцов”, гоняющихся за монахами по “коридорам смерти”, там нет. Но так как эта легенда все же существует и родилась она в самом Китае, на ней стоит остановиться подробнее.
 
Проблема монастырских испытаний всегда волновала шаолиньских наставников. В XIII в. Фуюй первым ввел экзамены для усэнов. Чуть позже в монастыре появился комплексный метод тренировки, разделенный на 36 этапов и называемый “36 залов”. После каждого такого этапа ученик должен был сдавать экзамен. В первых “залах” изучались стойки и передвижения, во вторых – простейшие удары руками, в третьих – ногами, на более высоких этапах монах совершенствовался в работе с различными видами оружия.
 
Система экзаменов по типу “13 застав” Фуюя значительно усложнилась, прибавились новые испытания, сложные ритуалы посвящения, а при настоятеле Чжишане (XVII в.) был создан “коридор архатов”. Он представлял собой несколько модернизированную систему Фуюя, которая заключалась в том, что на монаха последовательно нападало несколько человек (обычно 18, по числу архатов). Каждый из экзаменаторов мог символизировать определенного архата, среди них был и сам Бодхидхарма. Именно это послужило основой для легенды о “Зале архатов” с бронзовыми бойцами. Как и многие шаолиньские предания, возникла она первоначально в благодатной народной среде, а потом уже была занесена в монастырские хроники, причем в нескольких версиях.
 
Первая, наиболее правдоподобная, гласит, что в большой комнате было установлено 18 “деревянных людей” (мужэнь) – характерных для многих школ ушу деревянных манекенов. Они представляли собой круглые столбы в рост человека с прикрепленными на разной высоте палками, обозначающими руки и ноги человека. “Деревянные люди” располагались по линии большой вилки или полумесяца. Благодаря особым пружинам они могли вращаться, нанося удары “руками” и “ногами”, одновременно приводя в действие соседний манекен. Чем дальше монах входил в коридор, тем плотнее обступали его манекены, тем чаще сыпались на него удары деревянными конечностями, даже со спины. Вся конструкция останавливалась лишь после того, как был поражен последний “деревянный человек”.
 
Существует и другая, более красивая версия, связанная с буддийскими преданиями. Монахам противостояли не просто 18 столбов, но статуи-манекены 18 архатов, вырезанные из дерева и свободно двигающие любой конечностью при помощи сложной механики. В устных преданиях нередко говорится, что статуи были выполнены из бронзы. Одна из хроник монастыря, относящаяся к последней четверти XIX в., дает подробное описание функций каждого из таких архатов-воинов.
 
Как гласит легенда, даже одолев всех архатов, монах еще не мог считать себя успешно прошедшим экзамен. Его ждало последнее испытание. Оно называлось “получение выпускного свидетельства”. Выход из коридора загораживала огромная курильница весом в 150 цзиней (около 80 кг), раскаленная докрасна. Монах обхватывал курильницу, зажимая ее между предплечьями и сдвигал в сторону. В этот момент на предплечьях у него выжигались два изображения свившихся тигра и дракона – знак бойцов Шаолиня и символ единства инь и ян, воды и огня, Неба и Земли. Наконец, сдвинув курильницу в сторону, удачливый и бесстрашный монах выходил через центральные ворота монастыря.
 
Изображений страшного лабиринта не сохранилось. Зато в весьма примечательном сочинении “Иллюстрации и записи о диких гусях, снегах и предопределении”, принадлежащем кисти цинского чиновника Лин Цина, который в 1828 г. посетил Шаолиньсы и видел тренировку монахов, мы встречаем интересное изображение: монахи, стоящие полукругом, наносят удары другому монаху, находящемуся в центре. Все это происходит перед центральным павильоном Кинары под наблюдением старшего монаха и еще нескольких инструкторов. Не иллюстрация ли это реального шаолиньского испытания?
 
 
 
Искусство монашеского посоха
 
 
Во все времена кулак считался не самым надежным оружием, если можно было воспользоваться палкой, длинным посохом, а еще лучше – мечом или копьем. Но ношение буддийскими монахами холодного оружия ограничивалось монастырскими уставами, а вот посох был всегда под рукой, особенно в дальних путешествиях. К нему в качестве навершия прикреплялся металлический набалдашник, иногда он заострялся или затачивался в форме полумесяца. Таким образом, мирный монашеский посох превращался в грозное оружие.
 
Регулярные упражнения с посохом были введены в монашескую тренировку знаменитым наставником Фуюем в XIV в. Устные предания гласили, будто бы сам Фуюй “мог одним взмахом посоха свалить на землю трех человек, вооруженных мечами”, а его подручные монахи “безо всякого труда и без малейшего страха на лице отбивали посохами град стрел”.
 
Монастырские хроники с гордостью утверждают, что блестящее умение монахов биться на палках поражало всех заезжих бойцов. Обратимся к более объективной информации.
 
Источником такой информации могут стать системы боя со многими видами оружия, в том числе с копьем и палкой, созданные “старейшиной всех боевых искусств” эпохи Мин, блестящим наставником ушу Юй Даю (1503–1580 гг.) и его учеником, человеком-легендой генералом Ци Цзигуаном.
 
В середине XVI в., т. е. почти через три столетия после смерти Фуюя, сформировалась концепция о том, что базовыми видами тренировки бойцов должны являться кулачный бой (цюаньфа, цюаньшу) и бой с палкой. До того единой стратегии обучения не существовало, все зависело от привычек и особенностей инструкторов: кто начинал обучение с прямого меча, кто отдавал предпочтение копью, кто делал особый упор на использование алебарды.
 
Кулачный бой служил вспомогательным тренировочным средством. Но Юй Даю, Ци Цзигуан и другие светские мастера ушу разработали другую концепцию тренировки. Кратко ее смысл выразил автор “Записок о ведении боя” (“Чэнь лу”), ученик Ци Цзигуана Хэ Лянчэн: “Кулачный бой и техника палки являются основой и истоком боевых искусств”.
 
Десятки воинских инструкторов путешествовали по всему Китаю в поисках мастеров боя с палкой. В 1561 г. сам Юй Даю заехал в Шаолиньский монастырь в надежде встретить здесь великих мастеров. Но его постигло жестокое разочарование – к своему удивлению он не обнаружил никаких откровений в монашеском искусстве. В результате Юй Даю констатировал, что умение вести поединки с посохом среди монахов то ли полностью утрачено, то ли его никогда и не было. В своих дневниках великий воин с грустью отмечал: “То – великая ложь о долгой традиции [искусства боя с палкой], истинные поучения в этом предмете уже все утрачены”. Показательно, сколь убедительными были легенды о Шаолине уже в то время: Юй Даю никак не мог поверить, что этого искусства вообще могло никогда не быть в монастыре!
 
Юй Даю сам принялся обучать монахов бою с оружием, в том числе с палкой! Руководители монастыря упросили генерала взять с собой двух монахов для постоянного обучения. Юй Даю не стал возражать, и два усэна отправились вместе с его войсками на Юг, где армия генерала вела сражения с японскими пиратами. Три года монахи находились в действующей армии, а вернувшись в Шаолиньсы, обучили около ста человек искусству ведения поединка с длинным оружием, в том числе с палкой.
 
Этот факт опрокидывает устоявшееся мнение о том, что монахи обучали профессиональных воинов и на голову превосходили их в мастерстве. Одновременно подтверждается наша мысль: долгое время шаолиньские усэны были скорее старательными учениками у светских, в основном армейских, мастеров, нежели их учителями, а шаолиньское ушу формировалось под решающим влиянием светских и народных школ, но никак не наоборот. Итак, шаолиньское искусство долгое время было вполне заурядной, ничем не выделявшейся школой ушу, а слава Шаолиня держалась больше на легендах, чем на реальных фактах.
 
Дабы не быть голословным, приведу еще один любопытный документ, относящийся к светской традиции боевых искусств того же времени. Юй Даю и Ци Цзигуан по результатам своих многочисленных путешествий составили большой список школ боя с палкой. Все школы были разделены на четыре категории в зависимости от эффективности. В первую категорию попала “палка приморских городов Восточного моря”, т. е. тех местностей, где население вело регулярные бои с набегами японских пиратов и бойцы реально представляли, что допустимо, а что неприемлемо в поединке. К первой категории была также причислены “палка поднимающейся змеи” и “палка цзывэй”. Вторую категорию составили семейные школы: “палка семьи Чжан”, “палка с крюком Хэшу”, “палка семьи Ню с Западных гор”. А вот искусство “шаолиньской палки” попало в последнюю категорию наряду с “палкой уезда Цинтянь”, “палкой области Бацзы” и “палкой семьи Сунь”. Таким образом, техника “шаолиньской палки” была оценена более чем скромно.
 
Дабы понять, как развивалась шаолиньская техника владения оружием, нам придется перенестись на несколько веков назад, в середину XIV в., период правления монгольской династии Уоань. В то время в Китае началось массовое антимонгольское движение. Наибольшую опасность для юаньского двора представляли отряды, объединенные названием “Красные войск”. Именно они привели в конечном счете на трон будущего императора китайской династии Мин (“Пресветлая”) Чжу Юаньчжана. Пострадал от китайских повстанцев (не от монголов!) и Шаолиньский монастырь, причем набеги Красных войск привели к самому крупному разрушению и разграблению Шаолиньсы за всю его историю. Монастырь практически опустел.
 
В такое время разрухи и упадка в Шаолинь пришел загадочный монах. Вид его был необычен: “всклокоченные волосы, непокрытая спина и босой”. Согласно хронике “Рассказы с гор Суншань” (“Шо Сун”), пришелец никому не назвал своего имени, ни с кем в разговоры не вступал и даже не присутствовал на коллективных медитациях, принятых в монастыре, предпочитая “индивидуальное созерцание” (даньчань). В течение нескольких лет он занимался хозяйственными делами в монастыре, в основном носил дрова для готовки пищи.
 
Но вот однажды отряд “красных войск” подошел к стенам монастыря. Хроники даже называют точную дату этого события – 26 число третьего месяца 1352 г. Когда повстанцы были готовы ворваться в святую обитель и уже начали выламывать ворота, загадочный монах схватил в руки горящую палку и уже начал стремительно вращать ее перед собой, разгоняя врагов. В этот момент он вдруг вырос до десяти чжанов (около 30 м), “стал подобен одиноко стоящей горной вершине” и вскричал громовым голосом: “Я – правитель Кинара!”. Повстанцы в ужасе бросились бежать, а монах неожиданно исчез.
 
Шаолиньские послушники сочли, что к ним на помощь снизошел сам бодхисатва Кинара (кит. Цзиньнало). Он считался божественным небесным музыкантом, постоянно меняющим свой облик, но обычно представал перед людьми в виде человека с рогами. Приемы, которые якобы применял Кинара в той памятной схватке, были обобщены в нескольких комплексах боя с шестом, которые стали называться “Огненная палка” и “Шест темной руки”.
Как ни странно, в основе этой легенды – история вполне земного персонажа. Его мирское имя было Сюй Нало, и по созвучию он получил монашеское имя Цзиньнало – Кинара. “Хроники Шаолиньского монастыря” подтверждают, что он действительно был ответственным за поддержание огня для готовки пищи. Но помимо этого Кинара блестяще владел многими видами оружия, распространенного в то время. Предпочитал он длинный посох и обучил своей технике многих монахов. За это его и прозвали “первопатриархом шаолиньской палки”. Считается, что он ввел в практику монахов десятки коротких комплексов боя с палкой, в том числе “Палка шести взаимосоответствий” (люхэгунь), “Шесть связок ночной раздвоенной палки” (еча люхэ гунь) и многие другие, которые изучаются в Шаолиньсы и по сей день.
 
До сих пор тренировки в бое с шестом проходят в Шаолиньсы перед “Залом Кинары”, расположенным справа от входа в монастырь. Внутри зала - огромное изображение свирепого Кинары с огненным шестом в руках.
Можно проследить, как со временем сравнительно безыскусные, но вполне правдоподобные сюжеты об искусстве “шаолиньской палки” обрастали легендами из китайского фольклора и буддийской мифологии. Например, один из базовых комплексов шаолиньской палки передал монахам не кто иной, как злой дух, владыка тьмы Мара, откуда и пошло название комплекса – “Палка летящего Мары” (фэнма гунь). Он содержит 30 основных приемов, включающих в себя удары по корпусу, ногам, уколы в уязвимые точки. Особенно много атак проводится по коленям противника, чтобы лишить его возможности передвигаться. Уже в ту эпоху в монастыре выработался характерный вид боя с палкой, в арсенале которого отсутствовали сложные вращения палкой, показные и малоэффективные приемы.
 
Безусловно, наибольшее влияние на становление техники “шаолиньской палки” оказало обучение монахов под руководством Юй Даю. Немало знаний об искусстве боя с шестами и копьями почерпнули монахи из трактатов великих мастеров и военачальников Ци Цзигуана и У Шу. В конце династии Мин, в XVII в., появился интересный трактат мастера У Шу “Способы боя с копьем из беседки Записок о грезах” (“Мэнлюйтан цяофа”). Вошедшие в него тексты приписываются то шаолиньским монахам, то тем светским инструкторам, которые преподавали в Шаолине. В любом случае трактат примечателен тем, что рассказывает о реальной технике Шаолиньского монастыря. Искушенный У Шу почерпнул у монаха по имени Хунчуань, которому приписываются тайные шаолиньские методы боя с копьем, восемь “материнских форм”. Они рассматривались как “основа” (бэнь) и реализовывались в “шести искусных приемах” (люмяо), т. е. связках, которые считались “проявлением” основы, или ее “функцией”, “методом использования” (юн). В дальнейшем процессе тренировок все приемы с копьем должны были сочетаться с большим количеством передвижений или перемен позиций и, самое главное, с обманными действиями – “тремя типами хитростей”.
 
Так происходил взаимообмен между монастырской и светскими школами ушу. Монахи перенимали эффективные методы боя, переосмысляли их в рамках чань-буддийской традиции, возводили на уровень духовной практики, делали методики более стройными, удобными для освоения и возвращали их “в мир” уже в виде готового стиля.
 
 
Монахи вступают в сражение
 
 
С начала династии Мин, т. е. с XIV в. и в течение почти двух столетий на приморские провинции Китая регулярно совершали опустошительные набеги японские пираты. В 1553 г. организованную борьбу с набегами было приказано возглавить одному из самых талантливых полководцев своего времени Ци Цзигуану (1528-1587 гг.). В его подчинении находились части регулярной армии, но их численность была явно недостаточна. И тогда Ци Цзигуан обратил свой взор на местных знатоков ушу, многие из которых руководили отрядами местного ополчения. Назывались они “деревенскими войсками” и занимались в основном тем, что охраняли деревни от разбойников, сопровождали караваны с грузами, поддерживали порядок во время ярмарочной торговли. В XVIII в. эти отряды переросли в более серьезные формирования миньтуаней, которые сохранились до ХХ в. Во времена Ци Цзигуана “деревенские войска” были невелики, каждый отряд включал от пяти до 100 человек. Но собранные воедино, они являли грозную силу.
 
Ци Цзигуан начинает рекрутировать наиболее известных бойцов по всему Китаю. В Хэнани, где находился Северный Шаолиньсы, существовало два больших отряда, взаимосвязанных между собой и насчитывавших по 2–3 тыс. бойцов. Каждый отряд имел свою “специализацию” в зависимости от того оружия, которым владели его бойцы. Один из хэнаньских отрядов назывался “Бойцы с черными бородами” (маохулу). Его члены, костяк которых составляли угольщики (а отсюда и название), в основном владели коротким оружием и приемами рукопашного боя, поэтому и получили в народе название “Бьющие руки”. В провинции Шаньдун, где Ци Цзигуан также набирал себе воинов, деревенские войска использовали в поединках длинные шесты, поэтому носили название “Руки - длинные шесты”, а в области Сучжоу прославились бойцы, стреляющие без промаха и поэтому называвшиеся “Руки – стрелы”.
 
Особой славой пользовались монашеские войска (сэнбин), состоящие по большей части из бродячих буддийских монахов. По традиции, они звались “Шаолиньским воинством”, хотя, как утверждают источники, собственно выходцев из Шаолиня в них никогда не было более двух-трех человек. Зачастую к ним примыкал различный бродячий люд, лодочники, угольщики, беглые солдаты. “Шаолиньское воинство” вместе с другими отрядами на территории Хэнани составляло внушительную силу –– две–три тысячи бойцов.
Впервые монашеское воинство начало фигурировать в рассказах о Шаолине после того, как монахи, по легенде, в начале VII в. помогли вернуть престол императору династии Тан Ли Шиминю. В X–XI вв. был создан специальный отряд из монахов-бойцов – “Отряд почитаемой победы”. Одновременно из юношей был сформирован “Отряд чистой победы”. Правда, из хроник не очень ясно, для чего могли использоваться эти войска. Вместе с тем хроники рассказывают, что монахи неоднократно оказывали помощь уездным правителям в борьбе с разбойниками.
 
Ци Цзигуан, хорошо зная отношение к шаолиньским монахам, сложившееся в народной среде, обратился к ним с просьбой о помощи. Наставники монашеского воинства выразили согласие, а сам отряд возглавил монах-боец Юэкун, чье имя означало “Месяц в небесной пустоте”.
 
С этого момента начинаются многочисленные исторические неясности. Например, трудно сказать, какова была численность этого войска. Средневековый автор Гу Тинлинь в хронике “Записи знаний о каждом дне” (“Жичжи лу”) говорит, что за Юэкуном пошло более 30 человек. По другим данным, их было 27, а некоторые авторы свидетельствуют о сотнях, а то и о тысячах монахов! Путаница происходила в основном из-за того, что “шаолиньским бойцом” не возбранялось объявить себя любому, кто присоединялся к “Шаолиньскому воинству”. А в “Хрониках борьбы с японскими пиратами” (“Вэй бянь чжи”) вообще можно прочитать о шаолиньских монахах, пришедших из провинции Шаньдун, весьма далекой от Шаолиньского монастыря.
 
Нелегко ответить и на вопрос о том, сколько в этом воинстве было собственно шаолиньских монахов. После изучения хроник того времени ответ будет неожиданным. Вероятно, всего лишь два человека: Тяньюань и сам Юэкун. И те сумели поссориться между собой, поспорив, кто же из них является “истинным” последователем шаолиньского искусства и соответственно должен возглавлять отряд. Тяньюань недвусмысленно обвинил Юэкуна в самозванстве, заявив: “Я являюсь истинным шаолиньским монахом. А ты откуда явился? Может быть ты хочешь стать выше меня?!
 
Но так или иначе, “монашеское” воинство, вооруженное исключительно железными монашескими посохами длиной более двух метров и весом около 15 кг, было сформировано. Оно участвовало более чем в ста сражениях с японцами. Владение таким оружием не оставляло сомнений в физической силе монахов и развеивало миф о том, что буддийский монах был человеком маломощным, занимающимся в основном духовными поисками. Монахи-бойцы поразили в сражениях с японцами даже бывалых профессиональных воинов. Сохраняя полное спокойствие и даже не меняясь в лице, они вступали в бой сразу с несколькими противниками. Однажды во время боя к Юэкуну подскочил, пританцовывая и вращая два меча, могучий японец. Монах в этот момент сидел, не двигаясь, погрузившись в созерцание. В тот миг, когда меч уже был занесен над его головой, Юэкун стремительно взвился в воздух и сверху ударил нападающего железным посохом, размозжив ему голову.
 
Монахи участвовали более чем в ста сражениях с японцами. Рассказывают, как в одном из боев на поле появился огромного роста японец, одетый в ярко красные одежды, который вращал перед собой меч с такой яростью, что никто из китайцев не решался к нему подойти. Лишь монах Чжиюань бросил ему вызов. Все замерли в ожидании исхода поединка двух мастеров. Монах избрал хитрую тактику, он прыгал по разные стороны от японца, не давая ему нанести прицельный удар. Внезапно Чжиюань резко опустил свой посох на руку японца и раздробил ему конечность. Отряд японцев, видя поражение своего лидера, бросился бежать, за ним погнались четыре монаха. Прижав противника к стене дома и крутя над головой посохи, монахи кричали: “Бандиты! Скоро вы встретитесь со своей смертью!”. Но тут из-за стены выскочил многочисленные японцы, как оказалось, это была засада. Монахи пали в неравном бою. Эти четыре усэна были одной из немногих потерь монашеского воинства, а имена смелой четверки – Цзысина, Цяньтана, Ифэна и Чжиюаня сегодня выбиты на одной из мемориальных стел в Лесу пагод перед Шаолиньским монастырем.
 
Погиб и руководитель шаолиньских бойцов Юэкун. Враги, зная о том влиянии, которое он оказывает на бойцов, устроили ему засаду. В одной из хижин они положили связанную женщину, которая начала громко звать на помощь. Юэкун, услышав крики, вбежал в дом. Японцы, притаившиеся в одной из комнат, набросились на монаха и зарубили его.
 
Вскоре армия Ци Цзигуана очистила от японских пиратов приморские провинции Чжэцзян, Гуандун и Фуцзянь. После этого легенды о Шаолине как “обители боевых искусств” стали особенно яркими и многочисленными. В “Уездных хрониках области Нинбо” (1553 г.) мы читаем, что Шаолиньсы “своими бойцами прославился по всей Поднебесной”. С той поры эта фраза сопровождает любое описание знаменитого монастыря.
 
 
Взгляд на Шаолинь извне
 
 
После памятных событий борьбы с японскими пиратами, в которых участвовали и шаолиньские усэны, ничто уже не могло поколебать славы шаолиньского искусства. “Хэнаньский Шаолиньсы не имеет себе равных в Поднебесной по кулачному искусству, его странствующий монах устоит и против десятка врагов”, – гласит трактат XVII в. “У цза цзу” (“Пять стихов смешанного содержания”). В эпоху Мин (1368–1644 гг.) в Шаолиньсы проживало до 400 монахов. Всего же усэнов в Китае насчитывалось более десяти тысяч. Их умение было далеко не одинаковым – истинных мастеров, прозванных “боевой лес” (улинь), было, предположительно, не более 800 человек, хотя, естественно, точных подсчетов никто не вел.
 
Историю Шаолиньсы мы знаем в основном по внутренним монастырским архивам и народным преданиям, которые не могут быть до конца объективными. В определенной степени противовесом и одновременно проверкой этих преданий могут служить свидетельства “внешних наблюдателей” – отчеты проверяющих чиновников, уездные хроники, записки путешественников.
 
Наряду со славословием в адрес мужественных и умелых шаолиньских усэнов в таких источниках мы нередко встречаем упоминания о том, что уровень их техники оказывался ниже ожидаемого. Долгое время в монастыре не было единого “шаолиньского стиля”: для обучения монахи разбивались на небольшие группы, каждой из которых руководил наставник, преподающий известный ему стиль. Монахи-инструкторы приходили в Шаолиньсы из других монастырей и местностей и приносили сюда свои методы боя. Поэтому под крышей Шаолиньского монастыря мог одновременно преподаваться добрый десяток направлений ушу.
 
К XVII–XVIII вв. под названием “шаолиньцюань” фигурировали уже более ста различных стилей. Часть из них действительно выросла из техники, практикуемой в стенах монастыря, например, “Красный кулак” (хунцюань), “Кулак сливы мэйхуа” (мэйхуацюань), “Кулак архатов” (лоханьцюань), “18 рук архатов” (шиба лоханьшоу), “Семизвездный кулак” (цисинцюань) и другие. Вместе с этим сложилась традиция относить к шаолиньскому направлению большинство северных стилей ушу, хотя генетически они никак не были связаны с Шаолиньсы. Складывалась парадоксальная ситуация, когда под названием шаолиньцюань преподавались десятки ничуть не похожих стилей. “Шаолиньцюань” оказывался предельно растяжимым понятием, объединяющим стили скорее мифологически, нежели на основе каких-то общих методик или ритуально-культовых особенностей.
 
Явные упоминания о Шаолиньсы как о боевой обители появляются лишь с начала XVI в. Первые немонастырские описания тренировок по ушу среди монахов оказываются достаточно скромными.
 
Путешествующий в этих местах в 20-30-х годах XVI в. чиновник Чай Хун в “Стихах о Шаолине” (“Шаолинь шицзо”) довольно невнятно заметил: “Монахи перед древним залом праздно беседуют о боевых искусствах”. А вот в конце XVI в. другой чиновник, Чу Сюэмо, в “Смешанных стихах о Шаолине” (“Шаолинь цзаши”) уже не мог скрыть своего восхищения боевой обителью: “Ароматы благовоний древнего зала происточают полноту сил, в догорающих лучах заходящего солнца можно видеть танцы с мечом и упражнения с клевцом. Можно лишь удивляться тому, что монахи столь умелы в боевом искусстве!”. Из отрывка нетрудно заметить, что монахи в основном упражнялись в обращении с оружием, а не в кулачном искусстве, что вообще отражало характер ушу того времени.
 
Путешественники неоднократно подмечали, что занятия ушу у монахов подчинены определенному календарю. Цзиньши (чиновник, прошедший столичные экзамены) Юань Хундао в последней четверти XVI в. рассказывал, что усэны тренировались обычно на рассвете и особенно активно – в первую половину лунного месяца, называемую в буддийских общинах суклапаксой (когда силы человека были на подъеме). Тренировке предшествовал обычный буддийский ритуал, а занимались усэны уже не только работой с оружием, но и кулачным боем, который чиновник назвал древним термином “шоубо”. Во время этого путешествия по цветущим горам Суншань Юань Хундао заметил, что монахи в своих боевых упражнениях имитируют движения обезьяны, “подпрыгивая и крутясь на месте”. По его словам, к тому времени в монастыре было по крайней мере 60 человек, владевших кулачным искусством, “боем ладонями” (чжан), так как в то время ладонью и наносилось большинство ударов), а также мечом, “плетью”-бянь, трезубцем. Конечно, 60 человек – это далеко не сотни усэнов, о которых пишут внутренние хроники монастыря. Тем не менее реальность активных занятий ушу в монастыре в ту эпоху не вызывает никаких сомнений.
 
Упоминания о таких занятиях до XVII в. весьма редки. Это можно легко объяснить закрытым характером боевой практики монахов. К тому же монастырь находился несколько в стороне от дорог, поэтому сюда помимо бродячих монахов заглядывали лишь странствующие поэты и проверяющие чиновники. Именно по такому случаю чиновник Ван Шисин (XVI в.) посетил Шаолиньсы. Он составил “Записи о путешествии в горы Суншань” (“Сун ю цзи”), где писал, что “число монахов монастыря достигает четырехсот, все они совершенны в боевом ремесле”, а “кулаком и шестом владеют так, что кажется, будто они летают”.
Когда листаешь “Хроники уезда Дэнфэн” за XVI в., сразу бросается в глаза, что большинство путешественников восхищаются в основном красотой и покоем тех мест, где расположен Шаолиньсы, и гостеприимством монахов, предоставляющих путнику ночлег. А вот о боевых искусствах говорится крайне мало. Зато тем, кому довелось наблюдать монашеское искусство уже в XVII–XVIII вв., иначе как с восхищением о нем не говорили, А это значит, что прогресс шаолиньского ушу шел весьма быстро.
 
В 1625 г. чрезвычайный эмиссар двора в провинции Хэнань Чэн Шао оставил стихотворение “Наблюдаю занятия ушу в Шаолине”: “Лишь на время решил я здесь отдохнуть, посмотреть на монахов-бойцов. Сверкают алебарды и металлические посохи, кажется, их удары громоздятся один на другой. Мощные удары обладают силой воспаряющего духа, а обучение этому позволяет обрести способности тигра”.
 
Итак, с XVI в. уровень боевой монашеской практики резко пошел вверх. Что это? Может быть, проявилась какая-то тайная, никогда не демонстрировавшаяся посторонним техника “внутренних залов” Шаолиня? Скорее другое – количество начало переходить в качество. Десятки людей, приходивших сюда, дополняли теорию боевых искусств Шаолиня, писали небольшие, но емкие трактаты, остававшиеся (зачастую непрочитанными) в монастырских архивах. Постепенно складывалась и система передачи знания боевых искусств, использовавшая каналы преемствования буддийского учения.
 
наверх
Каталог@MAIL.RU - каталог ресурсов интернет
Рейтинг TopSport

ONLINE CASINO IN HONG KONG Buy Shaving Products How to forex Globe counter roulette
Hosted by uCoz